[Sabina]

Марина Цветаева.

ПРИГВОЖДЕНА.

2.
Пригвождена к позорному столбу,
всё ж скажу, что я тебя люблю.

Что ни одна до самых недр - мать
Так на ребёнка своего не взглянет.
Что за тебя, который делом занят,
Не умереть хочу, а умирать.
Ты не поймёшь, - малы мои слова! -
Как мало мне позорного столба!
Что если б знамя мне доверил полк,
И вдруг бы ты предстал перед глазами -
С другим в руке - окаменев как столб,
Моя рука бы выпустила знамя...
И эту честь последнюю поправ, -
Прениже ног твоих, прениже трав

Твоей рукой к позорному столбу
Пригвождена - берёзкой на лугу.

Сей столб встаёт мне, и не рокот толп -
То голуби воркуют утром рано...
И, всё уже отдав, сей чёрный столб
Я не отдам за красный нимб Руана!

3.
Ты этого хотел. - Так. - Аллилуйя.
Я руку, бьющую меня, целую.

В грудь оттолкнувшую - к груди тяну,
Чтоб, удивясь, прослушал - тишину.

И чтоб потом, с улыбкой равнодушной:
- Моё дитя становится послушным!

Не первый день, а многие века
Уже тяну тебя к груди, рука

Монашеская, хладная до жара!
Рука - о Элоиза! - Абеляра!

В гром кафедральный - дабы насмерть бить! -
Ты, белой молнией взлетевший бич!

[Люба]

Марина Цветаева

* * *

Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!

[Люба]

Уж сколько их упало в эту бездну,

Разверстую вдали!

Настанет день, когда и я исчезну

С поверхности земли.



Застынет всё, что пело и боролось,

Сияло и рвалось:

И зелень глаз моих, и нежный голос,

И золото волос.



И будет жизнь с ее насущным хлебом,

С забывчивостью дня.

И будет всё — как будто бы под небом

И не было меня!



Изменчивой, как дети, в каждой мине

И так недолго злой,

Любившей час, когда дрова в камине

Становятся золой,



Виолончель и кавалькады в чаще,

И колокол в селе...

— Меня, такой живой и настоящей

На ласковой земле!



— К вам всем — что мне, ни в чем

не знавшей меры,

Чужие и свои?!

Я обращаюсь с требованьем веры

И с просьбой о любви.



И день и ночь, и письменно и устно:

За правду да и нет,

За то, что мне так часто — слишком грустно

И только двадцать лет,



За то, что мне — прямая неизбежность -

Прощение обид,

За всю мою безудержную нежность,

И слишком гордый вид,



За быстроту стремительных событий,

За правду, за игру...

— Послушайте! — Еще меня любите

За то, что я умру.

[Shadow]

а я Цветаеву не люблю...
на вопрос "почему?" могу ответить только смутное: ну не читается, не западает!!

[Люба]

Shadow, а кого ты любишь из поэтов?

[Shadow]

мне нравятся Лермонтов, Есенин, Юлия Друнина...
не всё, естесственно, но многое =)

[bond_james_bond]

Читатели газет

Ползет подземный змей,
Ползет, везет людей.
И каждый - со своей
Газетой (со своей

Экземой!) Жвачный тик,
Газетный костоед.
Жеватели мастик,
Читатели газет.

Кто - чтец? Старик? Атлет?
Солдат? - Ни черт, ни лиц,
Ни лет. Скелет - раз нет
Лица: газетный лист!

Которым - весь Париж
С лба до пупа одет.
Брось, девушка!
Родишь -
Читателя газет.

Кача - "живет с сестрой" -
ются - "убил отца!" -
Качаются - тщетой
Накачиваются.

Что для таких господ -
Закат или рассвет?
Глотатели пустот,
Читатели газет!

Газет - читай: клевет,
Газет - читай: растрат.
Что ни столбец - навет,
Что ни абзац - отврат...

О, с чем на Страшный суд
Предстаните: на свет!
Хвататели минут,
Читатели газет!

- Пошел! Пропал! Изчез!
Стар материнский страх.
Мать! Гуттенбергов пресс
Страшней, чем Шварцев прах!

Уж лучше на погост, -
Чем в гнойный лазарет
Чесателей корост,
Читателей газет!

Кто наших сыновей
Гноит во цвете лет?
Смесители кровей,
Писатели газет!

Вот, други, - и куда
Сильней, чем в сих строках! -
Что' думаю, когда
С рукописью в руках

Стою перед лицом
- Пустее места - нет! -
Так значит - нелицом
Редактора газет-

ной нечисти.

-----------------------------------------------------

Всё повторяю первый стих
И всё переправляю слово:
- "Я стол накрыл на шестерых"...
Ты одного забыл - седьмого.

Невесело вам вшестером.
На лицах - дождевые струи...
Как мог ты за таким столом
Седьмого позабыть - седьмую...

Невесело твоим гостям,
Бездействует графин хрустальный.
Печально - им, печален - сам,
Непозванная - всех печальней.

Невесело и несветло.
Ах! не едите и не пьете.
- Как мог ты позабыть число?
Как мог ты ошибиться в счете?

Как мог, как смел ты не понять,
Что шестеро (два брата, третий -
Ты сам - с женой, отец и мать)
Есть семеро - раз я на свете!

Ты стол накрыл на шестерых,
Но шестерыми мир не вымер.
Чем пугалом среди живых -
Быть призраком хочу - с твоими,

(Своими)...
Робкая как вор,
О - ни души не задевая!-
За непоставленный прибор
Сажусь незваная, седьмая.

Раз!- опрокинула стакан!
И всё. что жаждало пролиться,-
Вся соль из глаз, вся кровь из ран -
Со скатерти - на половицы.

И - гроба нет! Разлуки - нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть - на свадебный обед,
Я - жизнь, пришедшая на ужин.

...Никто: не брат. не сын, не муж,
Не друг - и всё же укоряю:
- Ты, стол накрывший на шесть - душ,
Меня не посадивший - с краю.

------------------------------------------------------

Легкомыслие! - Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнул смех,
Ты мазурку мне вбрызнул в жилы.

Научил не хранить кольца, -
С кем бы Жизнь меня ни венчала!
Начинать наугад с конца
И кончать еще до начала.

Быть как стебель и быть как сталь
В жизни, где мы так мало можем...
- Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!

-----------------------------------------

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес,
Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой,
Оттого что я о тебе спою - как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я закину ключи и псов прогоню с крыльца -
Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других - у той, одной
Ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя - замолчи! -
У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты, -
О проклятье! - у тебя останешься ты:
Два крыла твоих, нацеленные в эфир, -
Оттого что мир - твоя колыбель, и могила - мир!

------------------------------------------------------

Маяковскому

Превыше крестов и труб,
Крещенный в огне и дыме,
Архангел-тяжелоступ -
Здорово, в веках Владимир!

Он возчик и он же конь,
Он прихоть и он же право.
Вздохнул, поплевал в ладонь:
- Держись, ломовая слава!

Певец площадных чудес -
Здорово, гордец чумазый,
Что камнем - тяжеловес
Избрал, не прельщась алмазом.

Здорово, булыжный гром!
Зевнул, козырнул и снова
Оглоблей гребет - крылом
Архангела ломового.

----------------------------------------------

Хвала Богатым

И засим, упредив заране,
Что меж мной и тобою - мили!
Что себя причисляю к рвани,
Что честно мое место в мире:

Под колесами всех излишеств:
Стол уродов, калек, горбатых...
И засим с колокольной крыши
Объявляю: люблю богатых!

За их корень, гнилой и шаткий,
С колыбели растящий рану,
За растерянную повадку
Из кармана и вновь к карману.

За тишайшую просьбу уст их,
Исполняемую, как окрик.
И за то, что их в рай не впустят,
И за то, что в глаза не смотрят.

За их тайны - всегда с нарочным!
За их страсти - всегда с рассыльным!
За навязанные им ночи,
(И целуют и пьют насильно!)

И за то, что в учетах, в скуках,
В позолотах, в зевотах, в ватах,
Вот меня, наглеца, не купят -
Подтверждаю: люблю богатых!

А еще, несмотря на бритость,
Сытость, питость (моргну - и трачу!)
За какую-то - вдруг - побитость,
За какой-то их взгляд собачий,

Сомневающийся...
- Не стержень
Ли к нулям? Не шалят ли гири?
И за то, что меж всех отверженств
Нет - такого сиротства в мире!

Есть такая дурная басня:
Как верблюды в иглу пролезли.
...За их взгляд, изумленный насмерть,
Извиняющийся в болезни.

Как в банкротстве... "Ссудил бы... Рад бы -
Да..."
За тихое, с уст зажатых:
"По каратам считал, я - брат был..."
Присягаю: люблю богатых!

------------------------------------------------------

Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет - мелкой,
Миска - плоской.

Через край - и мимо
В землю черную, питать тростник.
Невозвратно, неостановимо,
Невосстановимо хлещет стих.

[uuu]

Еще одно стих-е Цветаевой, на мой взгляд, одно из лучших о смерти

Прохожий

Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала — тоже!
Прохожий, остановись!

Прочти — слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной,
И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь — могила,
Что я появлюсь, грозя...
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились...
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед,—
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь,
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли...
— И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.

Сообщение отредактировал uuu: 15 Сентябрь 2015 - 04:47

[Mice]

Тому, кто здесь лежит под травкой вешней,
Прости, Господь, злой помысел и грех!
Он был больной, измученный, нездешний,
Он ангелов любил и детский смех,

Не смял звезды сирени белоснежной,
Хоть и желал Владыку побороть...
Во всех грехах он был - ребенок нежный,
И потому - прости ему, Господь!

(с) М. Цветаева, "Эпитафия"